Жанна д`Арк - Владимир Райцес

Его истинные намерения обнаружились через девять лет. Осенью 1337 г. Эдуард вновь заявил о своих правах на французскую корону и начал войну под предлогом возвращения престола предков. Он присвоил себе титул короля Англии и Франции и повелел вписать в свой герб изображение золотых лилий на голубом фоне — геральдический знак французских королей.

Так с династического конфликта началась война, конец которой не суждено было увидеть ни участникам первых битв, ни их детям, ни внукам. История назовет эту войну Столетней, но длилась она с перерывами более ста лет, до 1453 г.

Война велась на территории Франции и жестоко ее разорила. Когда в 1346 г. первые английские отряды высадились на нормандском побережье, они нашли, по словам современного хрониста, «тучную и плодородную землю, полные хлебом риги, ломящиеся от добра дома богатых горожан, телеги, повозки, лошадей, свиней, овец, баранов и великолепно откормленных волов» (цит. по: 43, 22). Столетие спустя хронист, побывавший в районах, которые только что оставила война, видел повсюду обезлюдевшие деревни и заросли густого кустарника там, где некогда были пашни (19, т. I, 55—89).

Правовым обоснованием войны со стороны Англии неизменно оставались притязания английских королей па французскую корону. Эти притязания оставались в силе и тогда, когда в конце XIV в. произошел династический переворот в самой Англии, где на смену королям из рода Плантагенетов пришли Ланкастеры. Но, разумеется, ни сомнительные права Эдуарда III на французский престол, ни еще более сомнительные права его преемников не определяли истинных причин конфликта. Столетней войне предшествовала длительная борьба между Капетингами и Плантагенетами из-за земель во Франции, которые некогда принадлежали английским королям, а затем в ходе объединения страны под властью Капетингов перешли к своим естественным хозяевам — французам. Некогда, в середине XII в., английский король Генрих II Плантагенет владел за Ламаншем более обширными территориями, чем его французский соперник. Но уже в начале XIII в. большая часть этих земель была отвоевана французами, а накануне Столетней войны англичане удерживали на материке лишь часть Глени и крошечное графство Понтье. Интересы формирующегося французского национального государства требовали ликвидации этих остатков «империи Плантагенетов»; потомки Генриха II стремились, напротив, вернуть утраченные владения. Война давно назревала. Она была подготовлена всем ходом процесса территориального объединения Франции, и династические притязания Эдуарда III послужили для нее лишь удобным поводом.

Столетняя война представляла собой серию крупных самостоятельных операций, чередовавшихся с длительными перемириями и затишьями. Поначалу инициатива принадлежала англичанам и нм же сопутствовал успех. Английская армия, организованная на новых для того времени принципах взаимодействия пехоты и конницы, дважды — в битвах при Креси (1346 г.) и Пуатье (1356 г.) — нанесла сильнейшие поражения французскому рыцарскому войску. В результате первой из этих побед англичане укрепились на севере Франции; вторая сделала их хозяевами юго-западной части страны. Однако в 1360-х годах инициатива перешла к французам. Реорганизовав армию по образцу английской, но избегая больших сражений, они медленно вытесняли противника из занятых им районов и к исходу следующего десятилетия освободили почти всю оккупированную территорию. За англичанами оставались только северный порт Кале (он будет возвращен Франции через два столетия, в 1558 г.) и небольшие территории па юге с городами Бордо и Байонна. Такое положение сохранялось в течение тридцати с лишним лет.

В 1415 г. английский король Генрих V Ланкастерский предпринял новое вторжение на материк. Нарушив длительное перемирие, заключенное но просьбе Англии, и прервав переговоры об окончательном мире, он встал во главе двенадцатитысячного войска, которое в ночь на 13 августа высадилось близ нормандского порта Гарфлер, в устье Сены. Спешно собранное французское войско было разгромлено в сражении при Азенкуре (25 октября). Спустя четыре года англичане завершили оккупацию Нормандии; французы удерживали лишь крепость-монастырь Мон-Сен-Мишель, расположенную на неприступном скалистом мысе.

Успех англичан объяснялся, помимо их военного превосходства, тем, что вторжение было предпринято в то время, когда Францию терзала феодальная междоусобица — кровавая распря «бургундцев и арманьяков». Так назывались враждующие группировки, во главе которых стояли принцы из рода Валуа: герцоги Бургундский и Орлеанский, опиравшиеся на зависимое от них дворянство и имевшие сторонников в среде духовенства и горожан (фактически руководителем орлеанской группировки был тесть герцога, граф д'Арманьяк). Эта распря началась в 1390-х годах из-за соперничества принцев по поводу регентства при безумном короле Карле VI. К моменту английского вторжения она переросла в настоящую войну, которая ослабила Францию, сделав ее легкой добычей завоевателей.

Вторжение из-за моря еще больше обострило внутренние смуты, так как многие французские феодалы стремились заручиться поддержкой интервентов, чтобы сокрушить своих соперников.

В 1418 г. бургундский герцог Жан Бесстрашный — в то время уже фактически независимый государь, объединивший под своей властью Бургундию, Франш-Конте и большую часть Нидерландов, — захватил Париж. Он жестоко расправился с застигнутыми врасплох вождями «арманьяков», мстя им за те репрессии, которые они за пять лет до этого обрушили на его сторонников. Лишь нескольким руководителям арманьякской группировки удалось бежать, прихватив с собой пятнадцатилетнего наследника престола — дофина Карла. Но в руки герцога попал король Карл VI Безумный, от имени которого Жан Бесстрашный начал править Францией в качестве регента.

Правил он, впрочем, недолго. В 1419 г. герцог был убит кем-то из «арманьяков» во время переговоров, которые он вел с дофином. Регентство перешло к его сыну, герцогу Филиппу Доброму, и тот уже открыто стал на сторону англичан.

Союз бургундцев с англичанами имел для Франции трагические последствия. В мае 1420 г. герцог Филипп и его союзница королева Изабелла Баварская, жена Карла VI, привезли короля в подвластный бургундцам город Труа. Там Карл подписал договор с Англией; его условия выработали представители Генриха V совместно с уполномоченными регента. По этому договору дофин Карл лишался прав на престол. Регентом Франции становился Генрих V. Он получал руку французской принцессы, а после смерти Карла VI к нему и его потомкам должна была перейти и французская корона.

Формально договор в Труа не предусматривал слияния Англии и Франции в одно государство; речь в нем шла только о личной унии, при которой оба королевства сохраняли свои традиционные институты. По существу, однако, это была катастрофа. Франция не только теряла независимость. Ликвидация национальной династической власти, которая на протяжении нескольких столетий грозила свести на нет успехи территориального объединения и политической централизации страны. Франция оказалась расчлененной. По договору в Труа к Англии отходила Нормандия. За англичанами закреплялись владения на юго-западе, включая важные атлантические порты Бордо и Байонну. Новый регент и наследник престола Генрих Английский торжественно вступил в Париж. Филипп Бургундский прибирал к рукам восточные провинции — Шампань и Пикардию. А дофин Карл, который отказался признать договор в Труа, укрепился в областях, расположенных к югу от Луары.

B дальнейшие события снова вмешался всемогущий случаи. 15 августе 1422 г. умер Генрих V — внезапно, и полном расцвете сил, когда ему только что исполнилось 36 лет. Через два месяца за ним последовал Карл VI. Королем Англии и Франции, согласно договору в Труа, стал десятимесячный Генрих VI, а регентом — его дядя Джон Ланкастер, герцог Бедфордский. Это был властный правитель, ловкий дипломат и искусный военачальник. Укрепив англо-бургундский союз женитьбой на сестре Филиппа Доброго, Бедфорд энергично продолжал политику, направленную на полное покорение Франции. В завоеванных областях был установлен жестокий оккупационный режим и беспощадно подавлялись малейшие попытки сопротивления. Одновременно Бедфорд стремился создать опору для «двуединой монархии» в среде французских дворян, духовенства и горожан. Он вообще предпочитал делать английскую политику во Франции руками тех, кому современники дали точное определение: лжефранцузы (Q IV, 97). Эти «лже-французы» входили в ближайшее окружение регента, из них рекрутировались кадры центральной и местной администрации, и их можно было встретить даже в английском войске, осаждавшем Орлеан. Созданная договором в Труа система «двуединой монархии» пользовалась также поддержкой значительной части французского духовенства. Все это осложняло обстановку во Франции и затрудняло освободительную борьбу.